Саша Филипенко: «Была задача — сводить читателя в ад»

— Эта книга написана через боль и написана больше болью, чем буквами. Люди не замечают совершенно чудовищные вещи, которые происходят с нами прямо сейчас и прямо здесь, — рассказывает о своем новом романе «Слон» беларуский писатель Саша Филипенко.

2 апреля роман был опубликован в журнале «Знамя». Кроме того, в ближайшее время издательство Gutenberg выпустит книгу на беларуском языке, на русском она выйдет в российском «Времени».

«Мне хотелось показать, как люди принимают за силу хабальство или хамство»

— Саша, поздравляю с выходом «Слона». Сюжет книги развивается вокруг того, что в каком-то городе вдруг случайно появляются слоны, но их никто не хочет замечать. Слоны символизируют диктатуру, войну?

— Каждый читатель сам себе отвечает на этот вопрос, каждый читатель сам выбирает, что символизирует слон. Он, безусловно, может быть и символом войны, и символом диктатуры, и символом семейных проблем, которые кто-то не замечает. Эта книга про то, как по-разному люди действуют в предлагаемых обстоятельствах.

Понятно, что это метафора. При этом, мне кажется, важно, что слон не выглядит чем-то страшным, когда приходит, и многие думают, что это такое милое животное. Мне хотелось показать, как мы не можем просчитать на несколько шагов вперед последствия, которые для многих людей становятся сразу очевидны.

— Почему в этой книге такая концентрация боли?

— Эта книга написана через боль и написана больше болью, чем буквами. Люди не замечают совершенно чудовищные вещи, которые происходят с нами прямо сейчас и прямо здесь, или не хотят замечать, или устали замечать, или понимают, что они не могут ничего сделать с этой болью, поэтому им хочется отвлечься.

И собственно, в этом и была задача — сводить читателя в ад, показать то, что с нами со всеми сейчас происходит, в очередной раз пригласить к диалогу и решить, что нам делать с этими слонами.

В книге есть диалог про то, что будто бы и не нужно замечать, нужно адаптироваться, потому что мы всю жизнь адаптируемся. Это единственное, что спасает нас как вид. И мне было очень интересно про это поговорить, потому что я думаю про это все три года, как началась война.

Я думаю про наше бессилие, про то, что многие вещи мы не можем изменить и как нам действовать в этой ситуации, когда мы не можем на что-то повлиять, как нам быть самими с собой.

Мне хотелось показать, как люди принимают за силу хабальство или хамство. И наоборот, когда ты можешь быть ранимым, чутким, но совершаешь правильные, смелые поступки, люди этого не замечают и считают, что это какое-то проявление слабости.

— Для меня эта книга была еще и про большую любовь. Любовь сильнее всего этого ужаса?

— Мне кажется, что это книга про большую любовь, про настоящую, про любовь, которая может отпугивать, и про любовь, к которой, как главная героиня, человек может оказаться не готовым. Или он может не хотеть этой любви, или он может выбрать что-то попроще, потому что будто бы тогда нет каких-то испытаний.

Финал страшен и красив. Но это гимн любви и гимн человека, который по-настоящему любит. Человек, который не отказывается от собственной любви. Мне хотелось показать, что это по-прежнему есть.

— В одном из беларуских пабликов прочла комментарий: «У Саши Филипенко вышла новая книга в российском журнале «Знамя». Хотелось бы понять для себя, насколько зашкварно антивоенному вроде бы автору публиковаться сейчас в российском издательстве?»

— Я не знаю, прочитал ли человек, который написал этот комментарий, книгу, потому что, если бы он ее прочитал, у него не было бы вопросов о важности того, чтобы эта книга вышла сейчас в России.

Единственный вопрос, которым нужно задаваться в комментариях, какие усилия Филипенко приложил и какими лабиринтами он прошел для того, чтобы эта книга там сейчас вышла. Каким героизмом должны обладать люди внутри страны, чтобы эту книгу опубликовать. Я горжусь тем, что мы это сделали.

Мы не знаем, сколько текст провисит на сайте журнала «Знамя», но я благодарен каждому человеку, который на третий год войны пошел на это и опубликовал этот текст. Я не знаю, можно ли сделать более антивоенное высказывание сейчас в журнале «Знамя». Я очень горжусь тем, что мы находим способы не быть, как люди, которые молчат о войне внутри России. Надо говорить об этом.

«Хотелось показать, как люди приходят к выводам, минуя рефлексию»

— Хотелось бы еще поговорить о форме книги, потому что там несколько пластов, в роман включен даже кроссворд.

— Книга начинается с комментариев и обсуждения. И по мере того, как люди обсуждают книгу, они начинают выкладывать разные отрывки. Мы понимаем, что, может быть, и не всю книгу мы читаем, может быть, мы не все знаем про героиню, например.

Мне хотелось показать, как рождается дискуссия, как очень разные люди по-разному смотрят на одни и те же события, как в комментариях встречаются люди с очень разными компетенциями и как всем кажется, будто бы они правы. Мне хотелось показать, как люди приходят к выводам, минуя рефлексию.

Мне хотелось вовлечь читателя в эту дискуссию, чтобы роман не заканчивался. Когда сейчас появляются комментарии, они будто бы являются продолжением книги, продолжением этого диалога.

Кроссворд, про который вы сказали, мне кажется, теперь боль для всех переводчиков. Для беларуской версии я делал кроссворд вместе с переводчиком. Какие-то ключевые слова остаются, но появляются какие-то новые, потому что невозможно было сделать симметричный кроссворд так, чтобы он сходился. И это была сложная работа, я собирал его три года.

— Вы видите «Слона» на театральных подмостках?

— Я сейчас нахожусь в Лондоне, мы обсуждаем уже постановку. Я очень признателен, что есть театры, которые хотят это делать. Я не очень представляю, как это делать, потому что есть главный вопрос: видим мы или не видим слонов, как это будет решено на сцене.

Я надеюсь, что спектакль будет, обычно это очень долгий процесс. Я надеюсь, что через какое-то время появится, может быть, фильм или сериал. Но это уже не моя ответственность, я никак не буду в это вмешиваться.

«Есть смысл питать надежду»

— Хотела бы задать вам вопрос, который герой вашей книги обсуждает со своей любимой: «Есть ли смысл питать надежду?»

— Это очень сложный вопрос. Я про это много думаю. Собственно, в книге он поэтому и поднимается. Я думаю, что иногда это вредная вещь. Иногда не нужно питать надежду. С другой стороны, если ты ее питаешь, это дает тебе силы, мужество и возможность становиться лучшей копией себя.

И может быть, это какой-то обман, но, наверное, утром 15 апреля (когда было записано интервью – Ред.) я думаю, что есть смысл питать надежду, нужно питать надежду, потому что она помогает вам двигаться вперед.