«Никакого «после войны» и «после Путина» не существует, существует только «после России»»

— Выступаю на ежегодной конференции Леннарта Мери в Таллинне, самом представительном форуме по безопасности в Балтии, да и вообще в Восточной и Северной Европе, — пишет Медведев. — Тема сакраментальная (оживившаяся в эти дни ожидания бутафорских переговоров о перемирии) — как Западу выстраивать отношения с Россией после войны. У меня по этому поводу есть следующие 4 тезиса:

1. Никакого «после войны» не будет, это иллюзия, проекция желаемого. Война — это новая норма, новое состояние России и международной системы. Как на Ближнем Востоке — 80 лет непрерывной войны, и конца-края не видно. Будет не мир, будет «процесс».

Если и будут какие-то перемирия между Украиной и Россией, то они будут мучительно, месяцами, согласовываться и тут же нарушаться.

Но никакой долгосрочный мир невозможен, поскольку нынешняя Россия, с Путиным или без Путина, онтологически несовместима с существованием независимой Украины, тем более в границах 1991 года, тем более как члена западного альянса.

Россия сейчас переведена в состояние перманентной войны, ее экономика, элита, идеологический аппарат заточены на войну, и это тяжелый поезд, который по свистку не остановишь, он несется своим ходом, кто бы там ни был в кабине машиниста, и пассажирам нравится смотреть в окошко. И топлива хватает — как в последнем романе Сорокина, паровоз топят телами людей.

2. Путин пока выигрывает эту войну и достигает своих стратегических целей. Дело не в том, что его армия закопалась на восточной Украине, за последний год захватила 1% украинской территории ценой 400 тысяч человек и теряет до 100 солдат на квадратный километр захваченной земли.

Людей у России хватает, это природный ресурс, как и во время Второй мировой, пока положили под миллион, надо будет — и еще миллион положат, и два миллиона — деньгами, обманом, принуждением, репрессией, хотя пока прекрасно хватает и денег.

Дело в том, что Путин навязал России, Украине и миру эту войну, сделал ее нормой, перевел мир в качественно новое состояние — и это была та цель, которой он добивался уже по меньшей мере 20 лет, со времен первого Майдана и оранжевых революций.

Он навязывает миру свою повестку конфронтации и стратегического противостояния с Западом. Он ослабляет Запад, показывая его нерешительность и неэффективность. Он способствует расколу Запада, вбивая клинья в существующие трещины, от поддержки Трампа еще в первую каденцию до поддержки любых антисистемных сил, от ультралевых до ультраправых.

Это именно то, чего хотели в Кремле примерно с середины 2000-х годов, когда увлеклись дурной книгой Юрьева «Третья Империя», и Украина — лишь одна из платформ для глобального противостояния, успех на которой важен, но не критичен.

Кроме того, три года войны дали ему два неожиданных (вернее, не в такой степени ожидаемых) подарка. Первый — это Россия, которая вошла в эту войну, как рука в перчатку, приняла ее, поглотила, нормализовала и поставляет пушечное мясо, покорность, соучастие (от плетения маскировочных сетей до детских утренников) и главный ресурс: безразличие.

Второй подарок — глобальный мир, который оказался гораздо более гибким и кооперативным для России, выстраивающим механизмы альтернативной глобализации в обход Запада. Это северокорейские солдаты и снаряды, это иранские дроны, китайские чипы, индийские покупатели нефти, латиноамериканские и африканские любители Путина, это бесконечные способы обхода санкций и приобретения критических технологий на самом Западе, которые позволяют Путину воевать бесконечно, а россиянам жить беспроблемно.

По сути, это признание того факта, что мир уже не принадлежит Западу — ни экономически, ни финансово, ни технологически, ни военно.

Мы сейчас в Таллинне сидим с представителями примерно одного миллиарда человек с условно общими взглядами и интересами, но за стенами этого отеля есть еще 7 миллиардов человек с иными взглядами на Россию, Украину, Путина, войну и роль Запада.

3. Запад проигрывает эту войну. Собственно, он неуклонно проигрывает Россию еще с начала 90-х, ошибочно приняв распад СССР за конец истории и посчитав, что Россия перестала быть империей и стала нормальной страной.

Отсюда бесконечное потакание России, очарование ее «реформаторами», учет ее «особых интересов», закрывание глаз на авторитарные тенденции внутри страны и имперские снаружи.

Абхазия и Приднестровье, расстрел Белого Дома в 1993-м и выборы 1996-го, косовские разборки, назначение Путина, вмешательство в украинские дела, мюнхенская речь, Грузия-2008, Крым — на все смотрели сквозь пальцы, и торговали, и умасливали, и приезжали в гости на ЧМ-2018. Пока не грянуло 24 февраля.

Но и тут поддержка Западом Украины остается осторожной и минимальной, лишь на том уровне, чтобы не дать ей погибнуть целиком (и то после того, как в первый месяц Украина билась в одиночку и выстояла, к изумлению Запада, уже было поставившего на ней крест).

Потому что есть только одна вещь, которой Запад боится еще больше, чем падения Киева — это поражения Москвы и непредсказуемости ситуации в России.

Russia is too big to fail, отсюда и паралич воли на Западе, и отсутствие стратегического видения.

4. И здесь главная засада: проблема России. Не проблема Путина, не проблема войны, даже не проблема распада СССР, а проблема России.

Для сравнения — мир на протяжении ста лет, с 1860-х до 1960-х, стоял перед проблемой Германии, неустроенности германской нации в ее территориальном формате. Это привело к трем европейским и двум мировым войнам, переустройству мира и гибели как минимум 100 млн человек, включая Холокост. (Ок, Германия не одна за все это отвечает, но она была у истока конфликтов).

С грехом пополам проблему удалось решить путем разгрома, раздела и оккупации Германии с последующей ее интеграцией в массу институтов, да и то реваншизм еще жив и поднимает голову на Востоке.

Точно так же мир уже сто лет стоит перед проблемой России — недораспавшейся империи, которая не может определить свои границы. Два полураспада империи, в 1917-м и 1991-м, обломали ее по краям, но не уничтожили ни структур, ни духа империи, ни ее колониального характера, и она уже целое столетие производит конфликты, нестабильность и угрозы, от мировой революции в 1920-х до мировой контрреволюции в 2020-х.

От империи Сталина до империи Путина Россия представляет собой экзистенциальный вызов и проблему для Запада и по большому счету для всей международной безопасности, является главным генератором энтропии, хаоса и страха в современном мире (Сурков не даст соврать).

Как эту проблему решать? Одно решение очевидно — это Германия 1945-го, разгром, оккупация и раздел. Технически Запад был бы на это способен, даже с учетом фактора ядерного оружия — есть инструменты неядерного поражения России при наличии на то политической воли.

Но политической воли и близко нет, Россия, как я выше писал, is too big to fail, Западу страшно даже представить мир без России, потому что как же эта огромная территория, ядерное оружие, урановые рудники, спутники, Чайковский и Толстоевский и т.д. и т.п.

Поэтому, очевидно, миру придется и далее жить с этим огромным токсичным болотом в Северной Евразии, надеясь на то, что постепенно в течение 21 века эта недораспавшаяся империя переварит себя сама и породит какие-то формы жизни, более дружелюбные к внешнему миру. «Жаль только, жить в эту пору прекрасную…».

А до тех пор — война, как и сказано в п. 1. Никакого «после войны» и «после Путина» не существует, существует только «после России», но из 2025-го оно не просматривается.